Многие ошибочно полагают, что тюльпаны впервые появились в Голландии. На самом деле, это не так. Родиной этих цветов является западная часть Средиземноморья и часть Центральной Азии (Пакистан, Афганистан и Турция). Некоторые виды тюльпанов росли, как дикорастущие в Северной Африке, Южной Европе и Японии.
В Европу этот цветок попал в 1554 году. В Аугсбург (Германия) посол при турецком дворе Бусбек прислал луковицы. Красивый цветок он увидел во время одной из поездок по стране.
Относительно происхождения названия цветка есть любопытная теория. В 1562 году первая крупная партия турецких тюльпанов достигли Антверпена, который в то время был частью голландской территории. Вскоре поставка луковиц была поставлена на поток. Садоводы из Европы видели сходство между формой цветка и турецким головным убором. Они начали называть цветок «Tulipan», от «tuilbend», турецкое слова «тюрбан». Так появилось название этого прекрасного цветка.
Постепенно сады знати стали все чаще украшать тюльпанами. Цветы вошли в моду и по всей Европе началась тюльпаномания. Известный ученый Клюзиус приложил немало усилий для того, чтобы цветы распространились по Европе. Он пересылал луковицы многочисленным друзьям из родной Вены в Англию и Нидерланды. Ученый начал собирать все известные на тот момент сорта тюльпанов. Это увлечение быстро завоевало популярность. Богатые коллекционеры выписывали из Турции Редкие сорта цветков и разводили их в Европе.
Примерно в тот период в моду входит обычай присваивать новым сортам имена коронованных и знатных особ, и названия городов. Это объяснялось тем, что среди почитателей тюльпанов были кардинал Ришелье, Вольтер, австрийский император Франц II и особенно французский король Людовик XVIII. В Версале даже устраивали праздники, посвященные тюльпанам.
И все же Францию в увлечении тюльпанами переплюнула Голландия. В стране увлечение этими цветами достигло апогея, когда луковицами стали торговать на бирже…
Тюльпаны в буквальном смысле свели с ума голландцев. Маленькая, но очень богатая страна помешалась на тюльпановых луковицах. Богатые купцы не желали уступать дворянам и украшали клумбы в своих садах с королевским размахом. Главным украшением служили тюльпаны.
Селекционеры постоянно выводили новые сорта тюльпанов. Интересной особенностью этого цветка является его способность к быстрой мутации. Цветок может сильно меняться в течение двух-трех поколений, так что связь между образцами и их родители могут быть едва узнаваемыми.
Сначала спрос на цветы увеличивался, но цены тем не мене оставались в разумных пределах. Переломным стал 1630 год, когда разведение тюльпанов достигло огромных размеров. Торговля луковицами превратилась в стабильный и рентабельный бизнес. Оказалось, что климат и почва в Голландии идеально подходят для выращивания тюльпанов. Матерые купцы начали скупать даже те луковицы, что выращивали в садах монастырей Бельгии, которая граничила с Голландией.Центрами «тюльпаномании» стали города Амстердам, Утрехт, Алькмар, Лейден, Вианен, Энкхойзен, Харлем, Роттердам, Горн и Меденблик.
Если всего несколько лет назад цветоводы продавали луковицы по приемлемой цене, то с 1634 года цены начали искусственно завышаться. Луковицы начинают продавать с помощью аптекарских весов. В это время уже существует биржа и акции. Так к продаже луковиц быстро стали применять приемы биржевой спекуляции. Курс тюльпанов был так высок, что на цветы работала целая индустрия.
Существовали специальные помещения, в которых проводились торги. Появились юристы, специализирующиеся на оформлении сделок по покупке/продаже тюльпанов. За одну тюльпановую луковицу можно выторговать 2500 гульденов. За эти деньги можно было купить два воза пшеницы, четыре воза сена, четырех быков, столько же свиней, двенадцать овец, четыре бочки пива, две бочки сливочного масла, 500 килограммов сыра, кровать, костюм и серебряный кубок. В одном из голландских городов суммарный оборот тюльпановой торговли достиг 10 миллионов гульденов. В такую же сумму на бирже оценивалась вся движимость и недвижимость Ост-Индской компании - самой мощной колониальной монополии того времени.
Предисловие
Этим материалом мы открываем цикл статей об истории мировых финансовых и экономических кризисов. То время, в которое мы живем, показывает нам, как хрупка и несовершенна современная мировая финансово-экономическая архитектура. Недальновидность политиков, вводящие в заблуждения отчеты рейтинговых агентств, алчность топ-менеджеров крупнейших финансовых структур, погоня за сверхприбылями инвестиционных банков с неадекватным повышением рисков и, наконец, подпитывающее все вышесказанное монетарная политика привели к тем событиям, что мы начали наблюдать в 2008 году. Существует мнение, что история повторяется. Об этом же нам твердят основные постулаты технического анализа финансовых рынков. К сожалению, мы вынуждены констатировать, что человек - это существо, которое не способно учиться на ошибках прошлых поколений. Из всего этого можно сделать вывод, что кризисные явления мирового масштаба, а так же предшествующие им события - это цикличный процесс. В данном цикле статей мы попытаемся выявить общие черты таких событий, проанализировать предшествующие им явления и выйти на построение универсальной модели.
При подготовке материалов были использованы различные общедоступные онлайн-источники, в частности Wikipedia. Часть материала была подобрана самостоятельно из исторических статей прошлых лет. Большую помощь в создании статей принесли труды великого русского ученого-экономиста, профессора, главного научного сотрудника Института мировой экономики и международных отношений РАН РФ Андрея Владимировича Аникина.
Начнем мы с «Тюльпанового» кризиса, разразившегося в Голландии в 17-ом веке. Это один из первых, в достаточной мере описанных и задокументированных, экономических кризисов в истории человечества. Конечно же, стоит упомянуть, что мировым кризисом его назвать нельзя, т.к. проходил он в отдельно взятой стране и все его разрушительные последствия ощутили на себе, в первую очередь, жители Нидерландов. В то время не было такой свободы в движении капиталов, и его перемещение в значительных объемах было крайне рискованным и дорогостоящим занятием.
Статья №1
« нет ничего нового под солнцем.
Бывает нечто, о чём говорят: смотри, вот это новое;
но это было уже в веках, бывших прежде нас. »
Еккл. 1, 9-10
Кризис в Голландии в 1634 - 1637 гг.
Экономический кризис (др.-греч. Krisis - поворотный пункт) - нарушение равновесия между спросом и предложением на товары и услуги.
Длительная борьба с за независимость окончилась для северных Нидерландов победой. Образованная в 1581 году северными провинциями с Голладнией во главе, буржуазная республика была фактически признана Испанией еще в 1609 году, заключенным между воюющими сторонами перемирием (на 12 лет). Победа буржуазной революции выдвинула Голландию в экономическом отношении на первое место среди стран Западной Европы. "Голландия,— по выражению Карла Маркса, — была образцовой капиталистической страной XVII столетия" Ее главнейшей экономической базой являлась обширнейшая колониальная и заграничная торговля, обеспеченная исключительно мощным флотом и сделавшая главный город Голландии Амстердам крупнейшим торговым центром Европы. Значительного развития достигла в XVII веке и голландская промышленность. Политический строй Голландии XVII века гарантировал безграничное господство крупной буржуазии, сравнительно немногочисленной, но захватившей в свои руки всю торговлю и финансы страны
Оживление
«Тюльпановую» эпопею можно считать первой, хорошо описанной спекулятивной гонкой, завершившейся крахом для страны, которая в то время была одной из самых развитых в экономическом отношении. Ажиотаж вокруг тюльпанов в Нидерландах продлился примерно с 1620-го по 1637 год, пик цен был достигнут в 1634-1637-е годы. Почему предметом спекуляций национального масштаба стал тюльпан - для современного человека понять практически невозможно. Постараемся проследить, что привело целую страну к краху, и извлечем урок, который преподала нам история. В 1554 г. посланник австрийского императора увидел в саду турецкого султана цветы, которые привлекли его внимание изяществом и красотой. Посол закупил партию луковиц и привез их в Вену. Цветы попали в Венский сад лекарственных растений, директором которого был голландский ботаник, садовод Клюзиус. Заслугой Клюзиуса следует считать то, что в 1570 г. он привез в Голландский город Лейден луковицу тюльпана. Среди ценителей и любителей тюльпанов были маршал Бирон, Ришелье, Вольтер, французский король Людовик XVIII . Тюльпан был статусным символом. Он свидетельствовал о принадлежности к высшим слоям общества. Из луковиц вырастали красивые цветки той или иной окраски, а через несколько лет она неожиданно менялась: на лепестках появлялись полосы, каждый раз разных оттенков. Только в 1928 г. было установлено, что изменение окраски цветка - это , имеющее вирусную природу (мозаика), которое, в конце концов, приводит в вырождению сорта. Но в конце XVII века это казалось чудом, лепестки получали необычную и более яркую окраску.
Уверенный рост
Процветание
Первой причиной бума стало опубликование в 1612 году в Амстердаме каталога ”Florilegium” с рисунками 100 разновидностей тюльпанов. Новым символом преуспевания заинтересовались многие европейские королевские дворы. Тюльпаны резко подскочили в цене…. Увидев, что на этом можно заработать, в этот втягивались все более широкие слои населения. Все ожидали, что скоро другие страны начнут также покупать луковицы, и цены возрастут еще больше…. Из-за границы в Голландию хлынул иностранный капитал, поднимая цену на недвижимость и предметы роскоши. Второй причиной бума стала… эпидемия холеры 1633-1635 годов. Из-за высокой смертности в стране стало не хватать рабочих рук - соответственно, выросли зарплаты. Люди, которые ранее совершенно не думали торговать и выращивать тюльпаны, начали активно закладывать свои дома, земли, драгоценности, рабочий скот и пр., а также брать деньги в кредит, чтобы купить больше луковиц тюльпанов и получить максимальную прибыль.
Возбуждение
Чтобы привлечь людей небогатых, продавцы начали брать небольшие авансы наличными, а в залог остальной суммы шло имущество покупателя. Например, стоимость луковицы тюльпана ”Viceroy” составляла «2 лоуда (2,25 кубометра) , 4 лоуда ржи, 4 жирные коровы, 8 жирных свиней, 12 жирных овец, 2 меха вина, 4 бочки пива, 2 бочки масла, 1000 фунтов сыра, кровать, шкаф с одеждой и серебряный кубок - всего добра на 2500 флоринов».
В музее Амстердама на одной из плит сохранилась надпись, гласящая, что снесённые в 1878 г. два каменных дома были куплены в 1634 году за 3 луковицы тюльпана.
Девушка, приданое которой состояло из луковицы тюльпана, считалась очень выгодной невестой.
Известен случай, когда за одну луковицу сорта "Тюлип Брассери" отдали известнейшую и доходную пивоварню.
Если валюту того времени перевести в современный доллар , то получится, что продавцы луковиц тюльпанов зарабатывали около 44000 долларов в месяц.
Серьёзные последствия носило неосторожное обращение с драгоценными луковицами. Молодой человек, разговаривая, начал машинально снимать с луковицы одну шелуху за другой и снял ее окончательно. Он пришёл в ужас, когда понял, что эта луковица оказалась знаменитым в то время сортом "Ван-Эйк". Несмотря на все его мольбы и уверения, что сделал он это совершенно случайно, хозяин привлек юношу к , который и приговорил его к штрафу в 4000 гульденов, а до полной уплаты штрафа он должен был просидеть в заключении.
Затоваривание
Тюльпаны - растения сезонные. До «тюльпанового» бума ими торговали с мая (когда луковицы цветов выкапывали) по октябрь (тогда их сажали), а зацветал тюльпан следующей весной. Теперь же в «мёртвый» зимний сезон начали торговать рассадой. Рискнув и купив будущие тюльпаны в ноябре или декабре, весной можно было продать их в 2-3 раза дороже. В конце 1636 года большая часть урожая года стала «бумажной», продаваясь по «фьючерсным» контрактам. Появились спекулянты, рисковавшие перекупать "бумажные" цветы в течение лета, чтобы продать их еще дороже следующей весной перед началом сезона.
Надлом
Первыми «проблему» увидели, в конце 1636 года, производители тюльпанов и городские магистраты, заметив, что торговля идёт в основном «бумажными» тюльпанами. Они и посоветовали в начале 1637 года снизить покупки. покупки фактически прекратились, все продавали. Цены падали катастрофически. Разорялись и бедные, и богатые…. Те, кто был в начале этого процесса, получили сверхвысокие доходы. Те, кто присоединились позже и не успели вовремя продать, потеряли практически все.
Спад
Основные дилеры отчаянно пытались спасти положение, организуя мнимые аукционы. Покупатели начали разрывать контракты на цветы летнего сезона 1637 года, и главные производители тюльпанов собрались в Амстердаме на экстренное совещание. Разработанный сценарий выхода из кризиса состоял в следующем: контракты, заключенные до ноября 1636 года, предлагалось считать действительными, а последующие сделки покупатели могли расторгнуть в одностороннем порядке, заплатив 10 % отступного. Но Верховный Нидерландов, посчитавший производителей главными виновниками массового разорения голландских граждан, наложил вето на это решение и предложил свой вариант. Продавцы, отчаявшиеся получить деньги со своих покупателей, получали право продать товар третьей стороне за любую цену, а недополученную разницу потом стребовать с того, с кем было заключено первоначальное соглашение. Но покупать больше не хотел никто….. Правительство понимало, что нельзя винить в этой истерии какую-то определенную категорию своих граждан. Виноваты были все. По стране разослали специальные комиссии, разбиравшие споры по «тюльпановым» сделкам. В итоге большинство продавцов согласилось получить по 5 флоринов из каждых 100, что полагались им по контрактам.
Застой
Трёхлетний застой в «нетюльпановых» областях голландской экономики: судостроении, сельском хозяйстве, рыболовстве - дорого обошёлся стране. Масштаб потрясения, которое перенесли Нидерланды в XVII веке, соразмеряется с дефолтом августа 1998 года. Последующие войны довели страну до отчаянного состояния, ускорив падение торгового могущества Голландии.
Снова покой
Новый алгоритм (по МФ) - это
* возвращение рынком (безусловно, с перехлестом в обратную сторону) стоимости товаров и услуг к их реальной рыночной цене, при которой наступает баланс, способный дать импульс новому витку развития мировой экономики на новом уровне развития и новых взаимоотношениях между его участниками
В 1636 году стоимость одного тюльпана сравнялась со стоимостью небольшого дома.
За год цена луковицы упала в тысячи раз. Всего через два года тюльпаны оказались никому не нужны
* эту "новую рыночную цену" дает рынок
в 1645 году цена луковицы тюльпана составляла лишь 1% от цены, которую за нее давали за десятилетие до этого.
* чем сильнее коррекция - тем основательнее пересмотрены взаимоотношения и тем сильнее будет импульс СТАРШЕГО ТФ
* коррекция (кризис) - это насильственное изъятие капиталов, накопленных большей частью (свыше 90%) населения за тот период бычьего тренда, коррекцией к которому выступает данный кризис
Пузырь надувается дольше, чем лопается.
Вывод
История преподает нам урок оптимизма.
Несмотря на все негативные последствия для «нетюльпановых» отраслей, позитив можно выделить в том, что кризис способствовал финансовой раскачке страны, появлению бирж и фьючерсной торговли. Именно этот период принято считать "золотым веком" Нидерландов. Также была создана Объединенная Западно-Индийская компания, которая занималась судоходством и торговлей с государствами Юго-Восточной . Деятельность этой компании привела не только к небывалому притоку товаров из Восточной и Западной Индии, но и к взаимопроникновению двух разных культур. "Тюльпанная лихорадка" стала своеобразной "прививкой" для голландского бизнеса - на протяжении двух столетий голландцы крайне редко ввязывались в супервыгодные, но и суперрисковые бизнес-проекты.
Когда-то у голландцев был один национальный символ - ветряная мельница. В XVII веке к мельницам добавились тюльпаны. Сегодня выращивание тюльпанов - основная отрасль голландского бизнеса. Пятую часть площади Нидерландов используют для выращивания луковиц. Ежегодно около двух миллиардов луковиц отправляются в 80 стран мира.
Самая большая биржа цветов расположена в городе Алсмере. Аукцион интересен не только тем, что вместо привычных акций и облигаций деловые люди вовсю торгуются о цене цветов, но еще и тем, что торги проходят не по привычному нам, а по обратному сценарию. Вначале устанавливается самая высокая цена на цветочные луковицы и постепенно снижается до того момента, пока не найдется покупатель. Если желающих и вовсе нет, значит, этот сорт не выдержал конкуренции и отбраковывается. обслуживает 1000 человек, за час работы продавая миллион тюльпанов и три миллиона роз.
Ежегодный парад цветов, устраиваемый более 50 лет, поражает своим масштабом и красотой. Общий маршрут цветочной процессии, демонстрирующей последние тенденции голландского цветоводства и флористики, составил целых 80 километров! Целое море цветов, музыка, костюмированные представления - и все это абсолютно бесплатно.
Послесловие
Как мы видим, даже в одном из первых финансовых кризисов, известных человечеству, ясно видны все признаки раздувающегося пузыря. Полностью надуманная ценность достаточно легко воспроизводимого объекта инвестиций, в виде луковицы тюльпана, породило общенациональную истерию. Вывод средств из реального производства, объектов накопления, продуктов натурального хозяйства (являющимися в то время свободно конвертируемым платежным средством) резко повысило как ликвидность, так и цену луковиц тюльпана. Для рядового населения стало очевидно, что заниматься реальным производством и натуральным хозяйством просто невыгодно по сравнению с прибылью, получаемой от операций с «новым золотом». Начался сильнейший экономический перекос в масштабах страны. Катализатором процесса стал введенный фьючерсный механизм. Отсюда такое резкое и стремительное падение.
Невольно возникает вопрос: «Что-то это все очень сильно напоминает?» Вспомним падение доткомов в 2000-м году, до которого мы еще дойдем в свое время. Параллели очевидны - зачем копить на старость, держать деньги под 5% годовых на депозитах, инвестировать в собственное дело с оттянутыми сроками окупаемости, если без особенных проблем на акциях высокотехнологичных компаний можно «сделать» 50-100% годовых. Поэтому мы и будем искать параллели прошлых событий с кризисами современности.
==========================
Вступительное слово и послесловие - Михаил (dma)
Подготовка статьи - Ольга (Zarja)
Кафедра и инвестиций
Клусиус буквально заразил голландцев своим увлечением тюльпанами. В стране началось помешательство, полное безумие, названное позже историками «тюльпаномания». За 20 с лишним лет голландцам удалось вырастить десятки сортов тюльпанов.
В 1625 году луковица редкого сорта тюльпана уже могла стоить 2000 золотых флоринов. Торговля ими была организована на биржах Амстердама, Роттердама, Харлема и Лейдена. Объем тюльпановой биржи достиг астрономической суммы в 40 миллионов флоринов.
К 1635 году цена поднялась до 5500 золотых за луковицу, а к началу 1637 года цены на тюльпаны выросли в 25 раз. Одну луковицу давали в качестве приданого невесте, три стоили столько же, сколько хороший дом, а всего лишь одна луковица сорта Тюлип брассери отдавалась за процветающую пивоварню. Продавцы луковиц зарабатывали огромные деньги. Все разговоры и сделки вращались вокруг единственного предмета – луковиц.
К примеру, луковица красного тюльпана с белыми прожилками стоила 10 000 флоринов, а Рембрандту за его картину «Ночной дозор» заплатили 1800, что его весьма порадовало.
Задокументированным рекордом была сделка в 100 000 флоринов за 40 тюльпановых луковиц. Чтобы привлечь людей небогатых, продавцы начали брать небольшие авансы наличными, а в залог остальной суммы шло имущество покупателя. Например, стоимость луковицы тюльпана Viceroy составляла "2 лоуда (2,25 кубометра) пшеницы, 4 лоуда ржи, 4 жирные коровы, 8 жирных свиней, 12 жирных овец, 2 меха вина, 4 бочки пива, 2 бочки масла, 1000 фунтов сыра, кровать, шкаф с одеждой и серебряный кубок" - всего добра на 2500 флоринов. Художник Ян ван Гойен за десять луковиц заплатил гаагскому бургомистру аванс в 1900 флоринов, в залог остальной суммы предложил картину Соломона ван Руйсдаля, а также обязался написать собственную.
Тюльпановая лихорадка породила легенды. Одна из них - про то, как портовый босяк, увидев входящий в гавань корабль, бросился в контору его владельца. Купец, обрадованный известием о возвращении долгожданного судна, выбрал из бочки самую жирную сельдь и наградил ею оборванца. А тот, увидев на конторке луковицу, похожую на очищенный репчатый лук, решил, что селедка - это хорошо, но селедка с луком еще лучше, сунул луковицу в карман и отбыл в неизвестном направлении. Через несколько минут купец хватился луковицы тюльпана Semper Augustus ("Вечный август"), за которую заплатил 3000 флоринов. Когда босяка нашли, он уже доедал селедку с "луком". Бедняга загремел в тюрьму за хищение частной собственности в особо крупных размерах.
Другой апокриф - о том, как харлемские торговцы тюльпанами прослышали о гаагском сапожнике, которому удалось вывести черный тюльпан. Депутация из Харлема навестила сапожника и купила у него все луковицы черного тюльпана за 1500 флоринов. После чего прямо на глазах у тюльпановода - любителя харлемцы бросились яростно топтать луковицы и успокоились, только превратив их в кашицу. Они боялись, что невиданный черный тюльпан подорвет их хорошо налаженный бизнес. А сапожник не вынес варварства, слег и умер.
Тюльпановая лихорадка (Голландия 1593 -1637гг.) В 1593 г. Каролус Клусиус, руководитель сада лечебных трав императора Максимилиана II, посадил несколько луковиц тюльпана в землю ботанического сада Лейденского университета. На следующий год появились цветы, которые определили всю будущую судьбу Голландии. Голландцы, посмотрев на диковинку, предлагали Клезиусу большие деньги за луковицы этих невиданных цветов - но тот не хотел «делиться опытом» с новыми соотечественниками. Голландцы после безуспешных попыток решить дело мирным путем в конце концов, темной ночью просто выкрали луковицы. Прошло несколько лет, и тюльпаны потихоньку начинают распространяться по всем провинциям. Тюльпан, а не какой-либо другой цветок стал предметом грандиозной спекуляции, разорившей одну из самых экономически развитых стран Европы, и еще по одной причине. Как и большинство других декоративных растений, тюльпан попал в Европу с Ближнего Востока, его завезли из Турции в середине XVI века. Но тюльпан обладал одной интересной особенностью. Из его луковиц вырастали красивые цветки той или иной окраски, а через несколько лет она неожиданно менялась: на лепестках появлялись полосы, каждый раз разных оттенков. Сейчас уже известно, что это результат вирусного заболевания тюльпанов. Но тогда это выглядело чудом. Если торговец бриллиантами должен был купить за большие деньги новый алмаз и огранить его по-новому, то владелец одной-единственной тюльпановой луковицы мог стать владельцем нового, неповторимого сорта, стоившего на тюльпановом рынке уже на несколько порядков больше. Тюльпан был хорош тем, что его полосатые сорта идеально соответствовали потребностям верхней составляющей рынка сбыта - такие цветки были редкостью и продавались по очень высокой цене, тогда как основная масса обычных желтых, розовых и красных тюльпанов насыщали по умеренным ценам гораздо более емкий рынок для среднего класса. В 1612 году в Амстердаме был опубликован каталог Florilegium с рисунками 100 разновидностей тюльпанов. Новым символом преуспевания заинтересовались многие европейские королевские дворы. Тюльпаны подскочили в цене. В 1623 году луковица редкого сорта Semper Augustus, пользующегося большим спросом, стоила тысячу флоринов, а в разгар тюльпанового бума в 1634-1636 годах за нее платили до 4600 флоринов. Для сравнения: свинья стоила 30 флоринов, а корова - 100 флоринов. Второй причиной тюльпанового бума стала чума 1633-1635 годов. Чумой тогда называли любую серьезную эпидемию, которая могла быть и чаще всего была эпидемией холеры. Но как бы то ни было, из-за высокой смертности в Нидерландах стало не хватать рабочих рук и, соответственно, выросли зарплаты. У простых голландцев появились лишние деньги, и, глядя на тюльпановое безумие богатых, они стали вкладывать в собственный тюльпановый бизнес. Однако тюльпаны - растения сезонные. До тюльпанового бума торговля ими ограничивалась периодом с мая, когда луковицы цветов выкапывали, до октября, тогда их сажали, а зацветал тюльпан следующей весной. Но бешеный спрос на цветы существовал круглый год! Такое положение вещей никак не устраивало «тюльпановых брокеров», терявших в мертвый сезон прибыль. И тогда сделки на тюльпаны начали заключаться в виде контрактов на урожай следующего года. Риск для покупателя, конечно, был, но и цена была, соответственно, меньше. То есть если рискнуть и купить будущие тюльпаны в ноябре или декабре, то весной их можно было продать на порядок или даже на несколько порядков дороже. А отсюда уже всего один шаг для настоящих фьючерсных сделок, и этот шаг был тут же сделан. В конце 1635 года тюльпаны стали «бумажными»: большая доля их «урожая» 1936 года приобрела вид фьючерсных контрактов. Что случилось дальше, наверное, уже понятно. Началась спекуляция контрактами, как любыми другими ценными бумагами. Регулярные тюльпановые торги велись на фондовой бирже Амстердама. В Роттердаме, Харлеме, Лейдене, Алкмаре и Хорне в тавернах собирались импровизированные тюльпановые биржи, получившие название коллегий. На них занимались, по сути, тем же, чем и на главной амстердамской бирже, т. е. спекуляцией «бумажными» тюльпанами. В 1636 году тюльпаны стали предметом большой биржевой игры. Появились спекулянты, рисковавшие перекупать "бумажные" цветы в течение лета, чтобы продать их еще дороже следующей весной перед началом сезона. Современник описывал сценарий подобных сделок так: «Дворянин покупает тюльпаны у трубочиста на 2000 флоринов и сразу продает их крестьянину, при этом ни дворянин, ни трубочист, ни крестьянин не имеет луковиц тюльпанов и их иметь не стремится. И так покупается, продается, обещается больше тюльпанов, чем их может вырастить земля Голландии». Цены росли как на дрожжах. Луковицы тюльпанов Admiral de Maan, стоившие 15 флоринов за штуку, продавались спустя два года уже по 175 флоринов. Цена сорта Centen с 40 флоринов подскочила до 350, за одну луковицу Admiral Liefkin платили 4400 флоринов. Задокументированным рекордом была сделка в 100 000 флоринов за 40 тюльпановых луковиц. Первый звонок прозвенел в конце 1636 года, когда производители тюльпанов и городские магистраты наконец увидели, что торговля идет в основном «бумажными» тюльпанами. С резким увеличением количества игроков на тюльпановой бирже цены стали скакать в ту и другую стороны быстрее, чем понижался или поднимался реальный спрос. В хитросплетениях рынка могли разобраться только эксперты. Они и посоветовали в начале 1637 года снизить покупки. 2 февраля покупки фактически прекратились, все продавали. Цены падали катастрофически. Разорялись и бедные, и богатые. Основные дилеры предприняли отчаянную попытку спасти положение, инсценируя для публики мнимые аукционы. Покупатели начали разрывать контракты на цветы летнего сезона 1637 года, и 24 февраля представители главных центров по выращиванию тюльпанов собрались в Амстердаме на экстренное совещание. Они предложили следующий сценарий выхода из кризиса. Контракты, заключенные до ноября 1636 года, считать действительными, а те сделки, что были после, покупатель имеет право расторгнуть в одностороннем порядке, заплатив 10% отступного. Однако Верховный суд Нидерландов, посчитавший тюльпановодов главными виновниками массового разорения голландских граждан, наложил вето на это решение и предложил свой вариант. Продавцы, отчаявшиеся получить деньги со своих покупателей, получали право продать товар третьей стороне за любую цену, а недополученную разницу потом стребовать с того, с кем было заключено первоначальное соглашение. Но покупать больше не хотел никто. Правительство поняло, что нельзя винить в тюльпановом безумии какую-то определенную категорию своих граждан. Виноваты были все. По стране разослали специальные комиссии, разбиравшие споры по тюльпановым сделкам. В итоге большинство продавцов согласилось получить по 5 флоринов из каждых 100, что полагались им по контрактам. Трехлетний застой в других, «нетюльпановых» областях голландской экономики дорого обошелся стране. Некоторые потом даже сочли, что именно в период тюльпанового безумия главный конкурент Англия сумела перехватить многие исконно голландские рынки за границей. Едва ли это соответствует истине, но масштаб потрясения, которое перенесли Нидерланды в XVII веке.
Wikimedia Foundation . 2010 .
Тюльпанома́ния - кратковременный всплеск ажиотажного спроса на луковицы тюльпанов в Нидерландах в 1636-1637 годы.
Цены на тюльпаны редких пестролепестных сортов достигли тысячи гульденов за луковицу ещё в 1620-е годы, но вплоть до середины 1630-х годов такие луковицы перепродавались в узком кругу цветоводов и состоятельных знатоков. Летом 1636 года в доходную фьючерсную торговлю тюльпанами включились непрофессиональные спекулянты. За полгода ажиотажных торгов цены на луковицы редких сортов многократно выросли, а в ноябре 1636 года начался спекулятивный рост цен и на простые, доступные сорта. В феврале 1637 года перегретый рынок рухнул, начались многолетние тяжбы между продавцами и покупателями ничем не обеспеченных тюльпановых контрактов. В кругу участников тюльпаномании возник кризис доверия, в обществе надолго установилась атмосфера неприятия азартных биржевых игр. Современники-моралисты единодушно осудили тюльпаноманию как крайнее проявление ничем не сдерживаемого стяжательства.
Уже в 1650-е годы предание о разгуле тюльпановых спекуляций превратилось в миф, имеющий мало общего с историей. Тюльпаномания - первый в истории Нового времени биржевой пузырь, полномасштабный экономический кризис, который надолго подорвал экономику Нидерландов. Тюльпановый промысел продолжил развитие и со временем стал важной отраслью национальной экономики. В науке сосуществуют различные объяснения произошедшего; восстановить действительные причины, размах и последствия тюльпаномании непротиворечивым образом невозможно из-за скудности и неполноты подлинных исторических свидетельств. Исследователи согласны лишь в том, что зимой 1636-1637 годов в Голландии произошло нечто чрезвычайное, не имевшее до того аналогов в истории.
Тюльпаны начала XVII века
В середине XVI века тюльпан проник в Западную Европу из Ирана и Османской империи. Весной 1559 года в Аугсбурге зацвёл первый известный в западноевропейской истории тюльпан; в 1562 году купцы впервые привезли луковицы тюльпана в Антверпен. Благодаря трудам и авторитету Карла Клузиуса с новинкой познакомились европейские монархи; тюльпан надолго стал любимым цветком французской и германской аристократии. К концу века его выращивали во всей центральной и северной Европе. Наилучшие условия для этой культуры сложились в бассейне Рейна: на востоке Франции, на северо-западе Германии и в Нидерландах; особенно хорошо подошли тюльпанам лёгкие приморские почвы Северной Голландии. В этом «плавильном котле» в ходе вековой гибридизации примерно четырнадцати природных видов и неизвестного множества турецких сортов сложился новый, рукотворный вид тюльпана - тюльпан Геснера, или просто садовый тюльпан.
В конце XVI века центр тюльпанового промысла базировался на северо-востоке Франции; луковицы из французских садов охотно покупали состоятельные клиенты из Англии, Нидерландов и германских княжеств. Именно во Франции состоялся первый в европейской истории ажиотажный рост цен на тюльпаны, о котором сохранились лишь анекдотические свидетельства: в 1608 году мельник обменял свою мельницу на единственную луковицу; женихи считали такие луковицы завидным приданым. Голландцы же всерьёз заинтересовались тюльпанами лишь в начале XVII века. Вероятно, причиной тому была Нидерландская революция, в ходе которой была обескровлена национальная аристократия. Золотой век Голландии уже наступил, страна богатела, однако действительно богатых людей, способных и готовых оплачивать дорогое увлечение, было совсем немного. Сообщества голландских цветоводов-любителей и спекулянтов луковицами ещё не сложились; на их месте действовали разрозненные и не доверявшие друг другу группы людей. Высший круг образовывали немногочисленные богатые знатоки, намного ниже по социальной лестнице стояли садовники и аптекари; ещё ниже стояли странствующие хищники — ризото́ми (c греческого: «вырезающие корни»), прочёсывавшие в поиске редких луковиц сады Франции.
Харлем в 1656 году (север — слева). Справа (к югу) от городской стены — сосредоточение мелких тюльпановых ферм и начало шоссе Вагенвег
К началу XVII века голландские садовники освоили агротехнику тюльпанов; во второе десятилетие XVII века выращивание тюльпанов и торговля их луковицами превратились в полноценный доходный промысел. Старейшие тюльпановые фермы расположились вдоль шоссе Вагенвег близ Харлема, вслед за Харлемом тюльпаны начали выращивать в других городах. В 1610 году голландцы начали экспорт редких луковиц в южные Нидерланды, германские княжества и Францию, где в 1610-1615 годы бытовала мода на украшение дамских декольте живыми тюльпанами. Германские аристократы платили щедро, но нестабильно - из-за регулярно вспыхивавших войн и восстаний. По той же причине в Нидерланды ежегодно переселялись тысячи беженцев всех классов, и среди них - состоятельные ценители тюльпанов. С ними в страну попали драгоценные луковицы фландрской и французской селекции, служившие иммигрантам надёжными «дорожными чеками». Количество и разнообразие культивируемых растений возросло; в течение 1620-х годов тюльпан превратился из редкости, в дорогой, но всё же доступный среднему классу, ходовой товар . Ранее цветоводы-любители обменивались луковицами, в 1620-е годы они начали их покупать. C завершением экономической депрессии 1620-х годов и началом «золотого двадцатилетия» в стране возник устойчивый внутренний рынок тюльпанов.
Тюльпаны простых, распространённых сортов были относительно недороги: две сотни луковиц, отправленные в подарок турецкому султану в 1612 году, оценивались всего в 57 гульденов. Наибольшую же прибыль приносили новейшие, ещё не успевшие размножиться сорта, поэтому садовники занялись гибридизацией и селекцией тюльпанов, а торговцы - продвижением новинок состоятельным клиентам.
Пестролепестные тюльпаны 1630-х годов. Слева — ‘Semper Augustus’
В 1580 году Карл Клузиус (один из важнейших европейских ботаников XVI века) впервые наблюдал явление вирусной пестролепестности тюльпанов. Каждый год одна или две луковицы из сотни «перерождались»: цвета их лепестков, до того обычные двуцветные смешивались в причудливом рисунке. Одни такие растения оказывались нежизнеспособными, другие принимали уродливые формы.
Самые крепкие порождали цветки невиданной по понятиям того времени красоты, ослабленные вирусами пестролепестные тюльпаны размножались намного медленнее, и потому долго оставались желанной и недоступной для большинства редкостью.
Цветоводы, пытаясь разгадать причины пестролепестности, поставили массу опытов, однако механизм передачи пестролепестности остался тайной; было ясно лишь то, что её проявление можно ускорить, высаживая пёстрые тюльпаны рядом с простыми. Главным же способом создания новых пестролепестных форм была закладка всё бо́льших и больших полей простых тюльпанов в расчёте на случайное «перерождение» и немалый доход. Цветоводство превратилось в азартную игру, начать которую мог каждый, имевший клочок земли и несколько обычных луковиц. К 1633 году в Нидерландах вывели около 500 форм тюльпанов. Номенклатура пестролепестных сортов развивалась быстро и беспорядочно; с лёгкой руки кеннемерландского старосты самые изысканные пёстрые тюльпаны стали именовать «адмиралами», с присовокуплением фамилии селекционера или продавца.
Самым же известным пестролепестным сортом, олицетворением тюльпаномании, стал красно-белый ‘Semper Augustus’ («Август навсегда»). Первый ‘Semper Augustus’ был выведен во Франции; в 1614 году владелец продал его за бесценок в Голландию. Десять лет спустя в Голландии было уже около дюжины луковиц ‘Semper Augustus’; все они принадлежали некоему знатоку-любителю. В 1623 году ему предлагали двадцать тысяч гульденов за десяток луковиц, в 1624 году - три тысячи гульденов за одну; всякий раз владелец отказывался. В единственной достоверно известной сделке луковица с двумя детками была продана за тысячу гульденов. Поиски ‘Semper Augustus’ на его предполагаемой родине закончились безуспешно, ни один из сортов голландской селекции не сумел потеснить оригинал.
Торговец и тюльпаноман. Картина-карикатура середины XVII века
Тысяча гульденов, которую якобы предлагали в 1620-е годы за одну луковицу, составляла 10,28 кг серебра или 856 г золота. Доход квалифицированного ремесленника тогда не превышал трёхсот гульденов в год. Купец средней руки зарабатывал в год от одной до трёх тысяч гульденов и лишь единицы самых успешных предпринимателей имели доход свыше десяти тысяч гульденов. В XXI веке тюльпан - обыденное растение, и одновременно один из символов Нидерландов, но голландцы XVI-XVII веков относились к тюльпану иначе. Прихотливый и изменчивый цветок с далёкого Востока был символом новизны, непредсказуемости, он вызывал восхищение и желание обладать им. Подобное отношение зафиксировано и во французских, и в английских источниках, но лишь в Голландии редкие тюльпаны заняли в общественном сознании место высшей ценности, наравне с золотом и драгоценными камнями. При этом тюльпан, в отличие от камня, можно было размножить; он был не только сокровищем, но и доходным вложением капитала.
Для просвещённого европейца редкий тюльпан был сродни произведению искусства; он занимал уникальную нишу. Круг ценителей тюльпанов и круг покровителей искусства во многом пересекались; одни и те же заказчики приобретали у одних и тех же посредников картины великих мастеров, античные статуи и редкие луковицы. Из 21 участника первого тюльпанового аукциона, о котором сохранились подробные записи (1625 год), только пятеро занимались тюльпанами профессионально, зато 14 покупателей были известны как собиратели картин.
Круг людей, способных оплачивать дорогое увлечение, к 1630-м годам заметно расширился, но массовым оно не было: в Харлеме, тюльпановой столице Европы, в тюльпаномании участвовало 285 поимённо известных людей; в Амстердаме всего 60, в Энкхёйзене 25. Все они были люди состоятельные, искушённые в торговых делах. В их числе не было ни дворян, ни лакеев, ни легендарных трубочистов: люди этого списка - владельцы преуспевающих предприятий. Не было среди них и представителей правящей олигархии. Цветоводы из среднего класса, напротив, активно пропагандировали своё увлечение и охотно скупали и продавали луковицы. Один из них, увековеченный Рембрандтом хирург, даже принял фамилию Тульп (нидерл. тюльпан) и украсил дом «тюльпановым» гербом собственного рисунка.
Доктор Николас Тульп. Фрагмент картины Рембрандта 1632 года
Страсть к тюльпанам обычно объединяла не просто людей одного круга, но хорошо знакомых друг другу людей - близких и дальних родственников, жителей одной улицы, прихожан одной и той же церкви. Общество в целом дробилось на тесно спаянные роды, цеха, религиозные общины, а следствием такого устройства был необычайно высокий уровень доверия внутри сетей тюльпаноманов. Товарищеская, доверительная атмосфера давала ложную уверенность в собственных знаниях и умениях, и одновременно подчиняла их волю к слухам и чужим мнениям. Голландец мог не доверять конкурентам из другого города, но мнение соседей и собутыльников было для него высшим авторитетом.
Те, кто задаёт риторический вопрос - «как вышло, что рациональные и бережливые голландцы неожиданно помешались на тюльпановых спекуляциях?» - невольно приписывают людям XVII века стереотипы поведения викторианской эпохи. Голландцы 1630-х годов, полвека воевавшие с Испанией за независимость и религиозную свободу, мало походили на буржуазию XIX века. Действительно, голландцам всех классов была свойственна страсть к сбережению и накоплению богатства: даже бедные ремесленники ежегодно откладывали несколько десятков гульденов. Богатые вкладчики Амстердамского банка за пять лет, 1633-1638, увеличили объём депозитов в золоте и серебре на 60%. Бережливость сочеталась с всеобщей страстью голландцев к азартным играм. Голландское общество было молодо не только исторически, но и физически: в его демографической структуре преобладала молодёжь - дети и внуки основателей государства и многочисленных иммигрантов. Тысячи голландцев ежегодно отправлялись за море, богатейшие купцы финансировали колониальные походы и рискованные проекты осушения польдеров. Страна переживала двадцатилетие беспрецедентного экономического подъёма, но жизнь каждого из голландцев, как и в средние века, была под угрозой. В 1623-1625 годы Нидерланды пережили эпидемию чумы; в 1635 году чума вернулась вместе с германскими войсками. В этот год в Лейдене умерло треть населения, а в Харлеме смертность от чумы достигла пика осенью 1636 года. Совпадение эпидемии и тюльпаномании во времени не случайно: война и чума, ощущение близкой смерти приучили голландцев к риску и сняли последние моральные запреты, удерживавшие их от безрассудных спекуляций.
«Колесница Флоры». Аллегорическая картина Гендрика Пота, около 1640 года - популярный лубочный сюжет, высмеивающий простаков-спекулянтов. Повозка с богиней цветов и её праздными спутниками катится под уклон в пучины моря. За ней бредут ремесленники, забросившие орудия своего труда в погоне за лёгкими деньгами
Первые признаки тюльпаномании проявились в 1633 году в Западной Фрисландии, вдали от тюльпановых ферм Харлема и больших денег Амстердама. Летом 1633 года цены на тюльпаны выросли настолько, что один из жителей города Хорн обменял свой каменный дом на три луковицы; вслед за тем местный фермер обменял на луковицы своё хозяйство. Стоимость недвижимости в каждой сделке составляла не менее пятиста гульденов. Ранее, голландцы покупали луковицы за деньги; в 1633 году деньгами стали сами луковицы. Возможно, рынок был разогрет внешним спросом в апреле 1632 года в германских землях наступило временное затишье, и германские аристократы начали вновь закупать у голландцев предметы роскоши. Возможно, ажиотаж разогрели садовники-селекционеры, выпустившие в 1634 году на рынок особенно много новинок. Цены на прежних фаворитов рынка снизились, а с ними снизился и порог вхождения в рынок для новых участников. Количество участников торгов быстро росло, и в течение двух лет в тюльпановом бизнесе произошли качественные изменения.
Важнейшим нововведением 1634-1635 годов был переход от сделок купли-продажи наличного товара к фьючерсной торговле. В условиях Нидерландов тюльпаны цветут весной; в начале лета отцветшая луковица закладывает луковицы нового поколения и умирает. Молодые луковицы выкапывают в середине лета и сажают на новое место поздней осенью. Покупатель может приобрести молодые луковицы с июля по октябрь; выкапывать и пересаживать уже укоренившиеся луковицы нельзя. Чтобы обойти наложенные природой ограничения, осенью 1634 года голландские садовники начали торговать луковицами в земле - с обязательством передать выкопанные луковицы покупателю в следующее лето. В следующий сезон, осенью 1635 года, голландцы перешли от сделок с луковицами к сделкам с контрактами на луковицы. Спекулянты перепродавали друг другу расписки на поставку одних и тех же луковиц; по выражению современника, «торговцы продавали луковицы, которые им не принадлежали, покупателям, у которых не было ни денег, ни желания выращивать тюльпаны» . В условиях постоянного роста цен каждая сделка приносила продавцу расписки немалую прибыль. Реализовать эти прибыли можно было следующим летом при условии, что перепроданная луковица выживет и не переродится, и что все участники цепи сделок выполнят свои обязательства. Обеспечением сделок служило нотариальное заверение поручительство уважаемых граждан (нидерл. borgen). Главной же защитой от невыполнения сделки служила, в первую очередь, деловая этика «семей» и обстановка нетерпимости к мошенничеству.
Голландцы назвали такие спекуляции windhandel , «торговлей воздухом».
В декабре 1634 года зафиксирован переход от торговли целыми луковицами к торговле асами - условными единицами веса луковиц. Поначалу цветоводы использовали ценообразование в асах, чтобы зафиксировать выгоду от годового прироста луковицы (известен случай, когда ценная луковица за сезон увеличивались пятикратно). К осени 1635 года практически все сделки были привязаны к весу луковицы, а затем условная единица начала самостоятельную жизнь. Появились сделки «на тысячу асов» мелкой детки, сделки с долями луковицы, выраженными в асах и тому подобные производные инструменты. Иногда тюльпановые контракты были, по существу, страховыми сделками, иногда прикрытием обычных пари (например, в сентябре 1635 года два профессиональных цветовода заключили сделку на продажу луковицы ценой в 850 гульденов с отсрочкой платежа на шесть месяцев, при условии, что за это время голландское войско сумеет отбить у испанцев крепость Шекеншанц).
Летом 1636 года старую систему торговли через цветоводов и респектабельных любителей дополнили «народные» торги, привлёкшие к спекуляциям новых участников. В Харлеме, Лейдене и примерно десятке других городов были устроены «коллегии» - клубы местных тюльпаноманов; их стихийно сложившаяся организация пародировала устройство Амстердамской биржи. Первые коллегии действовали под крышей приходских церквей; затем тюльпаноманы прочно обосновались в трактирах и тавернах, в пригородах Харлема и в борделях. Коллегии собирались два-три раза в неделю. В начале тюльпаномании каждая «сессия» занимала час-другой, зимой 1636-1637 годов коллегии заседали почти круглосуточно. Богатые любители в коллегиях появлялись редко; основу публики составляла местная беднота, стремившаяся приобщиться к якобы доходной игре в компании опытных спекулянтов. Редкие, дорогие луковицы были им не по карману - в коллегиях торговали в основном заурядными, недорогими сортами. Именно вокруг них в зиму 1636-1637 годов развернулся ничем не обоснованный ажиотаж. Торги велись по образцу «биржевых» аукционов; по итогам каждой сделки покупатели платили продавцу символические «деньги на вино» (не более трёх гульденов), а продавцы, выплачивали покупателям «премию», сумма которой и была предметом торгов. Все действия в коллегиях сопровождались обильными возлияниями, «безумство толпы» в действительности было следствием постоянного опьянения тюльпаноманов. Никто не интересовался ни платёжеспособностью покупателей, ни способностью продавцов поставить товар: здесь велась открытая, ничем не обеспеченная и никем не регулируемая «торговля воздухом».
Динамика индекса фьючерсных (зелёным ) и опционных (красным ) цен на луковицы в 1635-1637 годы по Томсону
Все исследователи тюльпаномании отмечают скудность сохранившихся архивных данных о ценах на луковицы до начала ажиотажа 1636-1637 годов и после краха тюльпаномании. Например, из примерно 400 цен, обобщённых в работе Мориса ван дер Вина (2012), лишь 20 относятся к периоду до ноября 1636 года, и 7 - к второй половине 1637 и 1638 году. Неполнота данных допускает различные интерпретации событий, непосредственно предшествующих пику тюльпаномании, но сам этот пик документирован весьма подробно и имеет чёткие временные границы. Тюльпаномания в узком смысле началась в первую неделю ноября 1636 года и завершилась крахом в первую неделю февраля 1637 года. В течение двух предшествующих лет, с 1634 года по конец октября 1636 года, цены на луковицы росли равномерно: например, один ас сорта ‘Gouda’ в декабре 1634 года стоил 1,35 гульдена, в зиму 1635-1636 годов 2,1 гульдена, а в мае 1636 года подорожал до 3,75 гульденов. По расчётам экономиста Эрла Томсона, индекс цен за два года вырос почти втрое - с 22 до 61.
В первых числах ноября 1636 года цены упали в семь раз. По мнению Томсона, рынок отреагировал обвалом на известия о битве при Виттштоке: с возвращением боевых действий и крестьянских восстаний в Тюрингию и западногерманские княжества голландцы потеряли доходный рынок сбыта. Немецкие аристократы срочно распродавали свои ещё не укоренившиеся луковицы, предложение редких тюльпанов в Голландии неожиданно выросло. Новый, низкий уровень цен на реальные луковицы зафиксировал фундаментальные изменения рынка; последовавший за тем бурный рост цен на необеспеченные тюльпановые контракты был порождением чисто спекулятивной игры. Начинающие спекулянты, перепродававшие друг другу контракты, рассчитывали получить прибыль от роста цен; цветоводы и богатые любители, владевшие реальными луковицами и знавшие их реальную цену, рассчитывали заработать если не на продаже луковиц, то на отступных с незадачливых покупателей. По Томсону, цепочки фьючерсных контрактов превратились в несвязанные друг с другом опционы. Ставка отступных по таким опционам не была установлена законодательно, и покупатели тюльпановых опционов полагали, что они ничем не рискуют. Рост цен на контракты уже ничто не сдерживало.
В середине ноября цены вновь взлетели. К 25 ноября они превысили октябрьский максимум, в декабре выросли вдвое. К Рождеству индекс цен почти в 18 раз превысил ноябрьский минимум и продолжал расти в течение всего января 1637 года. Бывало, что одна и та же луковица за «торговую сессию» перепродавалась десять раз, и каждая сделка приносила продавцу немалую бумажную прибыль. Только в Голландии, по оценке Майка Дэша, в торгах участвовали не менее трёх тысяч человек, а во всех Соединённых Провинциях - не менее пяти тысяч; местные коллегии спекулянтов появились в Утрехте, Гронингене и в городах севера Франции. Редкие сорта и их имитации-парагоны вздорожали настолько, что оказались недосягаемы для большинства тюльпаноманов, - тогда коллегии сосредоточились на торговле «мусорными» сортами. Фунт недорогого, распространённого сорта Switser , стоивший осенью 60 гульденов, а в декабре 125 гульденов, к началу февраля подорожал до 1500 гульденов. На рынке сложилась странная и нетерпимая ситуация: сделки с реальными, растущими в земле, луковицами, проводились по установившимся в начале ноября низким ценам, а в коллегиях спекулянты перепродавали друг другу необеспеченные контракты в двадцать раз дороже. В обществе, напуганном эпидемией чумы, воцарилась уверенность в том, что пузырь вот-вот лопнет; количество оптимистичных покупателей пошло на убыль. Первыми забили тревогу харлемские тюльпаноманы: во вторник 3 февраля в харлемской коллегии провалился очередной аукцион по продаже «мусорных» луковиц. Лишь один из участников торгов согласился на покупку, по ценам на 15-35 % ниже цен предыдущих торгов. Спекулянты растерялись, и в следующий день, 4 февраля, торговля в Харлеме прекратилась полностью. Распространение страшной новости по стране заняло несколько дней, поэтому 4 февраля торги продолжились в Гааге, 5 февраля в Алкмаре, 6 февраля в Амстердаме.
Венцом тюльпаномании стал аукцион, проведённый 5 февраля в Алкмаре, всего в двадцати милях от Харлема. На торги была выставлена коллекция луковиц, собранная умершим весной 1636 года Воутером Винкелем - местным трактирщиком, цветоводом-любителем и чрезвычайно успешным спекулянтом. В июле 1636 года семеро детей покойного, помещённые в сиротский приют, сумели тайно выкопать драгоценные луковицы. В декабре эти луковицы, тщательно взвешенные и описанные под присмотром опекунского совета, были высажены в землю и дожидались в ней новых хозяев; в отличие от чисто спекулятивных сделок с расписками-опционами, на алкмарском аукционе продавали живой, наличный товар. Широко разрекламированные торги привлекли десятки самых опытных и богатых ценителей; не дожидаясь открытия торгов, один из них купил у сирот тюльпанов на 21 тысячу гульденов, в том числе единственную луковицу «Адмирала Энкхузена» за 5200 гульденов. На самом аукционе цены достигали 4200 гульденов за луковицу, а всего сироты выручили более 90 тысяч гульденов, что в 2010-е годы эквивалентно примерно 6 милллионам фунтов стерлингов. Итоги торгов, немедленно растиражированные в печатном памфлете, ошеломили знатоков; сенсацией стала не абсолютная сумма, но зафиксированный на торгах рост цен. Редчайший «Адмирал Лифкенс», летом стоивший 6 гульденов за ас, ушёл с молотка по цене более 17 гульденов, цены на менее ценные сорта за тот же период выросли в три раза. Через два дня после алкмарского аукциона рынки всех городов Голландии обвалились окончательно и бесповоротно; своих денег сироты так и не увидели.
«Аллегория тюльпаномании». Картина Брейгеля-младшего на лубочный сюжет, около 1640 года
Двадцатикратное падение цен в феврале 1637 года поставило покупателей тюльпановых контрактов на грань разорения. Платить продавцам они не хотели, а часто и не могли, но отказ от исполнения обязательств в тогдашних Нидерландах с их «семьями», общинами и цехами был невозможен. Неисполнение обязательства граничило с преступлением, банкротство навсегда делало голландца изгоем. Поначалу покупатели и продавцы пытались, в частном порядке, прийти к соглашению и расторгнуть кабальные контракты с уплатой отступных - но лишь немногие сумели разойтись мирно. Самой деятельной, хорошо организованной партией в феврале выступили профессиональные цветоводы: уже 7 февраля депутаты от провинций Голландия и Утрехт договорились о проведении съезда. Две недели спустя фермерский съезд постановил добиваться законодательного минимум отступных в 10 % для сделок, заключённых после 30 ноября 1636 года. Более ранние сделки, настаивали цветоводы, должны были остаться в силе. Большинство цветоводов подписали форвардные контракты на продажу луковиц ещё в октябре-ноябре; судьба многочисленных посредников, перепродававших друг другу луковицы, их не интересовала.
Городские магистраты с решением не торопились. Чиновники, участвовавшие в спекуляциях, надеялись урегулировать конфликт к собственной выгоде, но конфликт оказался слишком сложным и масштабным. В Харлеме, где страсти бушевали особенно остро, городской совет в марте вынес решение в пользу покупателей контрактов, в апреле в пользу продавцов, а затем отменил все постановления и запросил помощи у Генеральных Штатов. Неопределённость усугубила панику в среде тюльпаноманов, и сыграла на руку их многочисленным противникам. По всей стране печатались и распространялись памфлеты, прокламации и карикатуры, поносившие «безумных» спекулянтов. Начался поиск виновных в катастрофе; кальвинистские агитаторы открыто указывали на заговор евреев, меннонитов и банкротов (в Нидерландах последние жили на положении неприкасаемых). Благоразумный доктор Тульп навсегда снял с фасада дома герб с изображением трёх тюльпанов. До охоты на ведьм и погромов дело не дошло: парламентарии, действовавшие по рекомендациям верховных судей, вынесли решение уже 27 апреля 1637 года. Действие всех тюльпановых контрактов, независимо от даты подписания, было временно приостановлено; верховная власть умыла руки, поручив окончательное решение городским магистратам. Регенты Амстердама решили, что контракты остаются в силе, а цветоводы и тюльпаноманы сохраняют право на судебное разбирательство; Харлем, Алкмар и все остальные города Нидерландов объявили тюльпановые контракты недействительными.
«Шутовской колпак Флоры». Популярный лубочный сюжет, благодаря которому за тюльпаноманами закрепилось прозвище «колпачники»
Простое решение, заставившее кредиторов и должников разбираться друг с другом в частном порядке, усугубило кризис доверия и навсегда разрушило доверительную атмосферу голландских общин: кредиторы преследовали должников, а должники отказывались платить и более не считали такой отказ чем-то чрезвычайным. Нетерпимость «нулевого варианта» первыми осознали в Харлеме: в январе 1638 года здесь заработал первый в Нидерландахтретейский суд по цветочным спорам (нидерл. сокращённо CBS). Главной задачей четырёх посредников CBS было не установление истины, но примирение горожан через принуждение их к переговорам. В мае 1638 году в Харлеме выработали типовой рецепт урегулирования спора: если продавец настаивал на возвращении долга, должник-покупатель освобождался от любых обязательств после уплаты продавцу 3,5 % от цены контракта. Эти условия были не выгодны ни цветоводам, ни должникам-тюльпаноманам; спорщикам было проще разойтись миром, чем добиваться формального вердикта CBS. Действуя по этой схеме, харлемские посредники урегулировали все конфликты в своём городе к январю 1639 года. Тюльпаномания официально завершилась, по крайней мере в Харлеме; в Гааге и Амстердаме кредиторы преследовали должников-тюльпаноманов и в 1640-е годы. Экономист Александр Дел Мар, считал, что конец тюльпаномании наступил в 1648 году, с заключением Вестфальского мира. По условиям договора Нидерланды прекратили свободную чеканку монеты, приток серебра в страну сократился, и только тогда голландцам пришлось затянуть пояса и отказаться от дорогостоящих увлечений.
В популярной и экономической литературе установилось мнение, что большинство тюльпаноманов разорилось, а «коммерция страны находилась в состоянии глубокого шока, от которого она оправилась лишь много лет спустя» . В XXI веке это мнение поддерживает влиятельный экономист Бёртон Малкиел: «эта безумная история закончилась тем, что шок от взлёта и падения цен на тюльпаны привёл Голландию к продолжительной депрессии, которая не пощадила никого». В действительности никакого экономического кризиса, «шока» или хотя бы мягкой рецессии не произошло; «золотое двадцатилетие» продолжилось. В тюльпановом промысле были задействованы ничтожно малые ресурсы общества, поэтому даже полная гибель голландского цветоводства и разорение всех тюльпаноманов не подорвали бы экономического роста. Этого не произошло, никаких свидетельств разорения из-за тюльпанов в архивах не сохранилось. В Амстердаме число личных банкротств в 1637 году по сравнению с 1635 годом удвоилось, но из сотен поимённо известно банкротов тюльпанами спекулировали лишь два или три человека. Напротив, из поземельных книг известно, что десятки видных тюльпаноманов в 1637-1638 годы скупали недвижимость и явно не испытывали проблем с наличностью. Самым знаменитым «банкротом тюльпаномании» называют художника Яна ван Гойена, имевшего несчастье купить тюльпановый контракт 4 февраля 1637 года - но на самом деле ван Гойен разорился не на тюльпанах, а на земельных спекуляциях.
Jan van Goyen — портрет работы Герард Терборх
Рынок редких тюльпанов оправился от катастрофы за два года; уже летом 1637 года цены реальных сделок приблизились к тысяче гульденов за луковицу. Вероятно, затем цены продолжили плавное снижение. Скудные данные начала 1640-х годов свидетельствуют, что к этому времени цены на редкие тюльпаны были примерно в шесть раз ниже цен 1636-1637 годов и составляли одну-две сотни гульденов за луковицу. Вслед за снижением цен и прибылей плавно сократилось и число тюльпановых хозяйств. К середине XVII века весь тюльпановый промысел Голландии был сосредоточен внутри городской черты Харлема; около дюжины выживших хозяйств делили национальный рынок и контролировали экспорт тюльпанов вплоть до начала наполеоновских войн. Голландское цветоводство XVIII века служило образцом для французов и англичан; стажировка в Голландии считалось залогом успеха в цветоводстве. Память об ажиотаже 1636-1637 годов стала лучшей рекламой харлемских цветоводов и помогла им удержать лидерство в выращивании и селекции тюльпанов - как оказалось, навсегда. В XIX веке городские хозяйства более не справлялись с растущим спросом, и харлемцы заложили на осушенных польдерах Харлеммермера первые тюльпановые поля, вскоре ставшие одним из символов Голландии. Когда и эти земли были полностью заняты, харлемские фирмы основали плантации в Хиллегоме и Лиссе, а в XX веке производство тюльпанов охватило всю Северную Голландию. В XXI веке Нидерланды ежегодно производят более четырёх миллиардов луковиц тюльпанов и контролируют 92 % мировой торговли ими.
«Герои» тюльпаномании, редкие пестролепестные сорта, давным-давно вымерли. Из всех пёстрых сортов, котировавшихся в 1637 году, до наших дней дожил лишь ‘Zommerschoon’. Легендарный ‘Semper Augustus’ к 1665 году вышел из моды не только в Голландии, но даже в Англии. Через сто лет после тюльпаномании за десять луковиц ‘Semper Augustus’ давали один гульден; в середине XVIII века упоминания о сорте навсегда прекратились. На смену старым фаворитам пришли новые пестролепестные сорта, стоившие до четырёхсот гульденов за луковицу, а затем и они вышли из моды, подешевели, и пали жертвой вируса. После Второй мировой войны пестролепестные тюльпаны - рассадники заболевания - были изгнаны из коммерческих хозяйств; к 2013 году в реестре сортов Королевской ассоциации не осталось ни одного «рембрандта». Пестролепестность культивируемых в XXI веке сортов обусловлена не вирусом, а искусственно вызванными мутациями.
Цветочные «мании» время от времени вспыхивали и в XVIII, и даже в XX веке. В 1703 году с приходом к власти Ахмеда III в Османской империи начался «век тюльпанов». Новый султан, сам знаток и любитель тюльпанов, пробудил в стамбульском обществе новую волну тюльпаномании. Учитывая опыт Голландии Ахмед не допустил открытой спекуляции: вначале он ограничил число цветоводов, имевших право на торговлю луковицами в Стамбуле, затем ограничил цены на луковицы и запретил торговлю тюльпанами в провинциях. После низложения Ахмеда в 1730 году увлечение быстро сошло на нет, множество сортов селекции начала XVIII века погибли в запустении. Примерно в те же годы «мания» вернулась в Нидерланды: здесь началась гиацинтовая лихорадка. Голландцы, до того равнодушные к махровым гиацинтам, неожиданно увлеклись ими. В 1720-е годы цены на новые сорта гиацинтов росли стабильно, но медленно. В 1730-е годы начался ажиотажный спрос, удовлетворить который цветоводы не могли (гиацинт растёт и размножается намного медленнее тюльпана). Ровно через сто лет после тюльпаномании, в 1736-1737 годы, цены на гиацинты достигли максимума в тысячу гульденов за луковицу, а затем рухнули. К 1739 году цены на редкие гиацинты упали в 10-20 раз. Никакие фьючерсы и опционы на этот раз не использовались, да и общее количество гиацинтовых спекулянтов было невелико, поэтому обвал рынка в 1737 году прошёл без последствий, а саму лихорадку 1736-1737 годов быстро забыли.
Ещё одно столетие спустя, в 1838 году, во Франции началась георгиновая лихорадка; на пике ажиотажа «клумба» (условная единица мелкооптовой торговли) клубней георгин стоила до семидесяти тысяч франков. В 1912 году в Нидерландах начался недолгий ажиотаж вокруг новейших сортов гладиолусов, прервавшийся с началом Первой мировой войны. Последняя по времени цветочная «мания» произошла в 1980-е годы в Китае вокруг ликориса лучистого, или паучьей лилии - распространённого декоративного растения, широко культивировавшегося в Маньчжурии и во времена империи, и при коммунистах. К 1982 году луковицы редких, новейших сортов стоили до ста юаней (около 20 долларов США); в 1985 году цены достигли максимума в 200 тысяч юаней за луковицу, что составляло примерно триста годовых зарплат квалифицированного китайца. Летом 1985 года чёрный рынок луковиц обвалился, цены упали примерно в сто раз.
Титульный лист «Первой беседы Вармондта и Гаргудта». Издание 1734 года, выпущенное в разгар гиацинтовой лихорадки
В 1637 год харлемский издатель выпустил в свет памфлет «Беседа Вармондта и Гаргудта»; в том же 1637 года за первой «Беседой» последовали вторая и третья. «Беседы» - единственное историческое свидетельство, подробно описывающее устройство коллегий, «технологию» спекуляций и развитие событий после февральского краха. Именно к ним восходят все исследования тюльпаномании, от хроники XVII до работ XXI века. Документов 17 века о выращивании тюльпанов и торговле ими сохранилось достаточно много, но почти все либо не имеют к тюльпаномании прямого отношения, либо никак не подтверждают её. Только рукописных, иллюстрированных от руки альбомов и каталогов тюльпанов сохранилось около полусотни, однако цены указаны лишь в нескольких из них, насколько они реальны или завышены - не известно. Та же неопределённость сопутствует и другим документам, зафиксировавшим цены на редкие луковицы - купчим, отчётам аукционов, судебным и наследственным делам. По мнению историков XXI века, «Беседы» излагают факты достоверно и точно, но безусловно предвзяты. Это не пособие по биржевой игре, а открытая проповедь против игры. Некритическое отношение позднейших авторов к полемическому настрою Романа способствовало тому, что в литературе и народном предании закрепилась фактически неверная легенда о тюльпаномании.
Уже к середине XVII века предание о крахе 1637 года стало мифом и обросло небылицами. В 1660-х годах Айтзема воспроизвёл критическое изложение Романа в своей шеститомной хронике, в 1670-е годы собственное критическое описание тюльпаномании, опубликовал Абрахам Мунтинг - сын голландца, потерявшего состояние на тюльпановых спекуляциях. В 1797 году вышло в свет, а затем неоднократно переиздавалось повествование Иоганна Бекмана - компиляция «Бесед» и многочисленных исторических анекдотов XVII-XVIII веков. Именно Бекман «ввёл в оборот» историю о матросе, который съел драгоценную луковицу, приняв её за обычный лук, ему же принадлежат слова: «Наконец-то луковица лопнула, как мыльный пузырь». Аргумент Бекмана о том, что ни один человек в здравом уме никогда не согласится платить сотни и тысячи золотых за «бесполезные корневища», надолго определил восприятие тюльпаномании как иррациональное массовое помешательство, завершившееся разорительным кризисом. В 1841 бекмановскую трактовку событий окончательно закрепили «Наиболее распространённые заблуждения и безумства толпы» Чарльза Маккея.
В годы великой депрессии книга Маккея стала популярна в США благодаря деятельности Бернарда Баруха. В предисловии к переизданию 1932 года Барух писал, что именно маккевское описание тюльпаномании помогло ему спасти своё состояние: он успел уйти с фондового рынка до краха 1929 года. В 1930-е годы маккевский миф прочно вошёл в обиход политиков и журналистов; с тех пор в англоязычном мире ни одно большое или малое экономическое потрясение не обходится без упоминания тюльпаномании. «Подробные описания» тюльпаномании в популярной литературе приняли преувеличенный, неправдоподобный вид: например, в 1997 году обозреватель Management Today Раймер Ригби всерьёз утверждал, что «к 1630 году некогда бурлившая, деловая, всемирно знаменитая голландская экономика полностью зависела от тюльпанов… каждый свободный квадратный дюйм земли был отдан их возделыванию…» .
В серьёзных экономических работах первой половины XX века маккевский миф почти не использовался. Положение изменилось в 1957 году, когда Пол Самуэльсон ввёл в лексикон экономистов понятие «феномена тюльпаномании» - состояния рынка, при котором цены и издержки продавцов могут расти неопределённо долго, и могут рухнуть в любой, никому не известный момент времени. В 1960-е годы тюльпаномания надолго закрепилась в языке академической экономики, как полноценный экономический термин. В первом издании Нового экономического словаря Palgrave (1987) один из авторов теории солнечных пятен Гильермо Кальво определил тюльпаноманию как «состояние [рынка], при котором поведение цен на определённые товары не может быть исчерпывающе объяснено фундаментальными экономическими факторами» (в экономике XXI века эта формула - одно из определений финансового пузыря). Впрочем, такой подход был отнюдь не всеобщим: в том же 1987 году Чарльз Киндлбергер в своей «Финансовой истории Западной Европы» полагал, что всякому спекулятивному кризису обязательно предшествует аномальное расширение денежной массы, а в XVII веке, в отсутствие банковской системы, оно было невозможно. Критик Киндлбергера, либертарианец Дуглас Френч считает, что денежная масса Нидерландов быстро расширялась и без банковского кредита, за счёт доходов в золоте и серебре от колониальной торговли и пиратства, т.е. тюльпаномания была побочным детищем экономической политики Соединённых Провинций, поощрявших приток богатства в страну.
Ревизия маккевского мифа началась в 1989 году с выходом в чикагском «Журнале политической экономии» статьи Питера Гарбера. Исследовав доступные Бекману и Маккею источники, он пришёл к выводу, что каноническое описание тюльпаномании - не более чем легенда, порождённая пропагандой XVII века. Движущей силой этой легенды было стремление голландской деловой элиты перекрыть поток инвестиций в теневые и спекулятивные секторы экономики. Эмоциональные утверждения о заоблачных ценах на «бесполезные корневища», считал Гарбер, не могут подменять научный фундаментальный анализ рынков XVII века, а таким анализом его предшественники пренебрегали. Обобщив архивные сведения о ценах на тюльпаны, Гарбер утверждал, что всплеск цен на редкие сорта в 1630-е годы не был иррациональной аномалией. Ненормальным был лишь пьяный угар непрофессиональных спекулянтов «мусорным товаром» в коллегиях. На рынке же редких тюльпанов цены отражали ожидания компетентных продавцов и покупателей, и следовали привычной модели жизненного цикла нового товара. Тюльпаномания, по Гарберу, не была ни «манией», ни «пузырём», ни «кризисом»; она не оказала влияния на развитие страны и не могла это сделать.
В 2006 альтернативное объяснение тюльпаномании выдвинул калифорнийский экономист Эрл Томсон (1938-2010). Он полагал, что главной причиной роста цен стало неявное изменение правил игры на рынке - переход от обычных форвардных сделок к безрисковым опционам. Главный вывод Томсона совпал с мнением Гарбера: тюльпаномания - «замечательный пример эффективного рыночного ценообразования, при котором цены на опционы примерно совпадали с ожиданиями осведомлённых продавцов». Работа Томсона также подверглась жёсткой критике с разных сторон.
В исторической науке пересмотр маккевской легенды закрепила вышедшая в 2007 году «Тюльпаномания» Энн Голдгар - убедительная работа, основанная на массе новых архивных материалов. Голдгар не только изложила последовательность событий, очищенную от позднейших искажений, но и попыталась прояснить место цветоводства в жизни голландцев XVII века, и причины того, что такое явление оставило о себе столь долгую и неверную память. Главный мотив и вывод книги - тюльпаномания была острым, неожиданным для современников потрясением этических основ общества. Её крах не нанёс прямого ущерба экономике страны, но навсегда изменил деловой климат Голландии. Тюльпаномания по-прежнему упоминается и как символ экономического кризиса, и как пример «заблуждений и безумств толпы», в том числе - финансистами высшего ранга. Например, бывший министр финансов и председатель центрального банка Нидерландов Нут Веллинк, выступая с осуждением криптовалют в 2013 году, сказал, что «биткойны хуже тюльпаномании. Тогда, по крайней мере, вы получали за свои деньги тюльпаны…».
График стоимости Bitcoin к USD с сайта:
